В процессе нынешнего широкого реформирования нашего законодательства подход к праву с позиций «право для общества и человека» начинает заметно теснить некогда традиционный подход «право для политической власти», подчинявший общество государственным интересам. Главное, что отличает нынешний процесс обновления законодательства — это появление в нем как раз таких источников права, которые «говорят о правах». Уже действующие законы о собственности, о печати и других средствах массовой информации, о доверительной собственности /трасте/ и д.р. — все это источники права, основанные в целом на либеральном, его понимании.
В них используется преимущественно общедозволительный принцип регулирования, построенный на взаимосвязи дозволений и запретов, значительное внимание уделяется обеспечению прав граждан
и их объединений.
Но нельзя не сказать и о существующей негативной тенденции. Безудержное ведомственное нормотворчество сковало действующую систему законодательства, своевольно конкретизируя нормы общедозволительного значения.
Признание за подзаконными актами силы закона, установление норм права без учета элементарных правил законодательной техники и потребностей общества привели к появлению бесчисленного множества ведомственных нормативных актов, захвативших сферу законодательного регулирования. Примеров тому масса, если говорить о вышеупомянутом Законе РФ «0 несостоятельности /банкротстве/ предприятий», здесь совершенно основательно можно выразить сомнения в его действительности, т.к. для его нормативного применения требуется принять огромное число ведомственных нормативных актов, по меньшей мере, еще один закон об аудиторской деятельности, организовать федеральное агентство по делам о банкротстве. Такая же ситуация сложилась и в налоговом законодательстве, где в устаревшие еще в 1992 году законы было принято множество существенных изменений, за которыми достаточно сложно уследить, этот процесс сопровождается одновременным изданием потока подзаконных, редко публикуемых актов. Надо отметить, что с принятием нового Налогового Кодекса часть этих проблем была решена.
С момента перераспределения законодательных полномочий соотношение между законами и подзаконными актами принципиально меняется. Условия передачи законодательных полномочий Президенту России, а также порядок пользования ими оказываются явно недостаточными для того, чтобы обеспечить правовой характер принимаемых нормативных актов.
Нормотворческая деятельность, не стесненная ограничительными рамками, приобретает довольно свободные формы.
Указы Президента и постановления Правительства /т.е. акты исполнительной власти/ в ряде случаев оказываются сильнее законов, нормативно продолжая» или «поправляя» их. Практически любая ведомственная инструкция может подкорректировать тот или иной закон. Появляются управленческие структуры, присвоившие несвойственные данному виду государственных органов функции, принимается ряд нормативных актов нелигитимного характера. Сегодня можно с уверенностью сказать, что передача исполнительным структурам законодательных полномочий не придала принимаемым ими правовым актам больше права. А возможность регулировать органами управления таких сфер общественных отношений, как права, свободы и обязанности граждан, не соответствует принципам правового государства и теории разделения властей.
Оценивая нынешнее состояние соотношения законов и подзаконных актов как временное, вынужденное, считает что продолжать работу по подготовке и принятию нормативных актов, воссоздающих баланс между законами и актами управленческих органов с ограниченными возможностями последних. Такими актами могли бы стать закон о порядке подготовки и принятии законодательных актов, правила подготовки и издания правительственных и ведомственных актов. Представляется необходимым предусмотреть в этих актах следующие положения:
1.Отнесение и исключительное введение органов государственный власти вопросов, касающихся прав и свобод граждан, установление различных видов юридической ответственности граждан, видов и оснований применения мер принуждения.
2. Четкое определение предмета подзаконного нормативного регулирования /напр., посредством закрепления круга вопросов, по которым возможно принятие нормативных актов органами управления/
3.Установление надзора и контроля за принятием подзаконных нормативных актов, введение обязательной предварительной юридической экспертизы проекта подзаконного нормативного акта, обязательное опубликование нормативного акта.
4.Закрепление разрешительного порядка в вопросах ведомственного нормотворчества и др.
Общим конституционным принципом должно стать то, что всякая правовая норма видового значения конструируется на основе соответствующего правового норматива родового значения.
Закон — гениальный регулятор правовых отношений. Для того, чтобы этот акт высшей государственной власти стал реальной основой правопорядка, Необходимо «установить, во-первых, круг вопросов общеправового характера, который должен регулироваться исключительно на федеральном уровне, и, во-вторых, уточнить систему государственных органов, имеющих право законодательной деятельности.
Как нормативно — правовой акт главенствующего значения, закон должен содержать в себе основополагающие регулятивные принципы, достаточно четко сформулированные в постатейной последовательности, чтобы не возникало никаких коллизий, как при их дальнейшем развитии, в подзаконных нормативных актах, так и в правоприменительной деятельности.
Важный момент при сбалансированности общенародного и общевидового в правовом регулировании — согласование внутригосударственных правовых нормативов с нормами международного права. Принцип приоритета международного права в цивилизованном обществе получил признание, имеет конституционное значение получил практическое применение. Ратифицируемый международно-правовой нормативный акт порождает не только межгосударственные, но и внутригосударственные правоотношения, что сказывается на общей структуре и нормативных качествах внутригосударственного законодательства, его функционировании.
Известна универсальная значимость для развития межгосударственных и внутригосударственных отношений таких нормативно-правовых актов, как Декларация прав человека и гражданина 1789 г., Пакты о правах человека I966 г. и др. Отражая общечеловеческие потребности и интересы, указанные акты выступают как общезначимая правовая модель социально-личностных отношений в сообществе народов, закрепляя основополагающие правовые понятия «народный суверенитет», «право народов на самоопределение», «демократия», «закон», «гражданин», «права человека» и др.
Именно общечеловеческие правовые ценности и создают предпосылки для определенного согласования внутригосударственного и международного права для установления универсального правового регулятора общественного бытия.
Особого внимания заслуживает вопрос о нравственном рейтинге действующего законодательства. В частности, закон несправедливый, неверно отражающий потребности общественного бытия, не может служить основанием установления юридической вины и соответствующих ретрибуций.
Крайне остро встает проблема, исполнения правоприменителем некачественного, дефектного, необоснованного и противоречивого закона. В этом случае не правомерно вести речь о личной ответственности и безусловном исполнении такого закона.
Социально несправедливое не должно иметь юридической силы. Необходимо ввести в юридический оборот такие понятия, как «антиконституционный закон» и «неправомерные санкции». Следует отметить, что в правовом государстве акты общественного протеста, не нарушающие общественный порядок, юридическим ретрибуциям не подлежат.
Интеграция России с международным сообществом, в т.ч. и в правовой сфере, должна сопровождаться реальными возможностями каждого гражданина воспользоваться своими конституционным правом на обращение в любой международный орган, для защиты своих прав и свобод, это, безусловно, важно, когда речь идет о правах целого народа.
Резюмируя все выше сказанное, представляется необходимым принятие специального законодательного акта об ответственности должностных лиц на федеральном уровне. Юридической аномалией является отсутствие института должностной отставки с соответствующим вотумом недоверия со стороны представительных учреждений или населения страны.